„ПАИСИЙ”
Иван Минчов Вазов (1850-1921 г.)
Болгарские поэты
Переводы: „Художественная литература”, Терджиман Кырымлы
Иван Вазов
ПАИСИЙ
„О, неразумни юроде! Поради что се срамиш да се наречиш Болгарин?...
Или не са имали Болгаре царство и господарство?
Ти, Болгарино, не прелщайся, знай свой род и язик...”
Паисий (1762 г.)
Сто и двайсет годин... Тъмнини дълбоки!
Тамо вдън горите атонски високи,
убежища скрити от лъжовний мир,
место за молитва, за отдих и мир,
де се чува само ревът беломорски
или вечний шепот на шумите горски,
ил на звона тежкий набожнийят звън,
във скромна килийка, потънала в сън,
един монах тъмен, непознат и бледен
пред лампа жумеща пишеше наведен.
Що драскаше той там умислен, един?
Житие ли ново, нов ли дамаскин,
зафанат от дълго, прекъсван, оставян
и пред кандилото сред нощ пак залавян?
Поличби ли божи записваше там?
Слова ли духовни измисляше сам
за във чест на някой славен чудотворец,
египтянин, елин или светогорец?
Що се той мореше с тоя дълъг труд?
Ил бе философ? Или беше луд?
Или туй канон бе тежък и безумен,
наложен на него от строгий игумен?
Най-после отдъхна и рече: „Конец!
На житие ново аз турих венец.”
И той фърли поглед любовен, приветен
към тоз труд довършен, подвиг многолетен,
на волята рожба, на бденьето плод,
погълнал безшумно полвина живот –
житие велико! Заради което
той забрави всичко, дори и небето!
Нивга майка нежна първенеца свой
тъй не е гледала, ни младий герой
първите си лаври, ни поетът мрачен
своят идеал нов, чуден светлозрачен!
и кат някой древен библейски пророк
ил на Патмос дивний пестинника строг,
кога разкривал е въз гладката кожа
тайните на мрака и волята божа,
той фърли очи си разтреперан,
към хаоса тъмний, към звездния свят,
към Бялото море, заспало дълбоко,
и вдигна тез листи, и викна високо:
„От днеска нататък българският род
история има и става народ!
Нека той познае от мойто писанье,
че голям е той бил и пак ще да стане,
че от славний Будин до светий Атон
бил е припознаван нашият закон.
Нека всякой брат наш да чете, да помни,
че гърците са люде хитри, вероломни,
че сме ги блъскали, и не един път –
и затуй не можат нази търпят –
и че сме имали царства и столици,
и от нашта рода светци и патрици;
че и ний сме дали нещо на светът
и на вси Словене книга да четът;
и кога му викат: „Българину!”, бесно,
той да се гордее с това име честно.
Нека наш брат знае, че бог е велик
и че той разбира българский язик,
че е срам за всякой, който се отрича
от своя си рода и при гърци тича
и своето име и божия дар
зафърля безумно като един твар.
Горко вам, безумни, овци заблудени,
със гръцка отрова, що сте напоени,
дето се срамите от вашия брат
и търсите пища в гръцкия разврат,
и ругайте грешно бакини си кости,
и нашите нрави, че те били прости!
Та не вашто племе срам нанася вам,
о, безумни люде, а вий сте му срам!
Четете да знайте, що в стари години
по тез земи славни вършили деди ни,
как със много кралства имали са бран
и била велика българската държава;
как свети Борис се покръстил в Преслава,
как е цар Асен тук храмове градил
и дарове пращал; кой бе Самуил,
дето си изгуби душата във ада,
покори Дурацо и влезе в Елада;
четете и знайте кой бе цар Шишман
и как нашто царство сториха го плян;
кой би Иван Рилски, чийто свети мощи
чудеса се славят до тоя ден йоще;
как се Крум преславний с Никифора би
и из черепа му руйно вино пи
и как Симеон цар угрите прогони
и от Византия приема поклони.
А тоя беше учен, философ велик
и не се срамеше от своя език
и кога нямаше кого да надвива,
той пишеше книги, за да си почива.
Четете и знайте, що съм аз писал,
от много сказанья и книги събрал,
четете, о, братя, да ви се не смеят
и вам чужденците да не се гордеят...
На ви мойта книга, тя е вам завет,
нека се преписва и множи безчет
и пръска по всички поля и долини,
де българин страда, въздиша и гине.
Тя е откровенье, божа благодат –
младий прави мъдър, а стария – млад,
който я прочита няма да се кае,
който знае нея, много ще да знае.”
Тъй мълвеше тоз мъж, в килията скрит,
със поглед умислен, в бъдещето впит,
който много бденья, утринни пропусна,
но пачето перо нивга не изпусна
и против канонът и черковний звън –
работи без отдих, почивка и сън.
Тъй мълвеше преди сто и двайсет годин
тоз див Светогорец – за рая негоден,
и фърляше тайно през мрака тогаз
най-първата искра в народната свяст.
Иван Вазов
ПАИСИЙ (издатель: „Художественная литература”, Москва, 1957 г.)
Далекие годы... На старом Афоне,
где в темной чащобе взор путника тонет,
убежище есть, – там забыт лживый мир,
там хочется верить и в счастье и в мир!...
Там волны Эгейского теплого моря
рокочут, с лесными преданьями споря,
и тихо доносится набожный звон...
Там в маленькой келейке, тихой, как сон,
безвестный монах за церковной оградой
все пишет, едва освещенный лампадой...
О чем же он пишет в полночной тиши?
О том ли, как жить для спасенья души,
о жизни ль святых, испытавших гоненье,
старательно пишет он в уединенье?
Иль славит господние он чудеса?
Иль тщится нам путь указать в небеса?
Иль жизни святых он приводит примеры
египетской, римской и эллинской веры?
Зачем позабыл он про отдых и сон?
Мудрец он? Иль просто помешанный он?
Иль, может быть, он согрешил против Бога,
за что и наказан игуменом строго?
Но вот он вздохнул и промолвил: „Конец!
Венчает мой труд долгожданный венец...”
И бросил он взор восхищенный, приветный
на плод своих долгих и тяжких трудов,
на то, чему жизнь он отдать был готов –
огромную жизнь, – жизнь для цели заветной,
вложил в свою книгу монах незаметный.
Как мать на младенца с восторгом глядит,
он смотрит на труд свой... в нем радость горит,
как в юном борце в час победы желанной,
он рад, как поэт, громкой славой венчанный,
он счастлив, как некий библейский пророк,
иль древний отшельник, когда между строк
в старинных писаньях, обтянутых кожей,
находит вдруг искру премудрости божьей...
И бросил монах свой взволнованный взор
на хаос далеких насупленных гор,
на звездное небо, на шумные волны...
Взглянул на свой труд завершенный и молвил:
„История кончена. Славься, народ –
отныне Болгария право найдет!
Узнает народ из преданий правдивых
о славе былой, о делах горделивых,
о том, что когда-то свободным был он
и чтил лишь Болгарии вольный закон...
Пусть каждый болгарин прочтет и запомнит,
что греки в страну ворвались вероломно,
что в битвах за волю наш дух не погас, –
за это враги ненавидят так нас!...
Пусть древнюю помнит болгарин столицу
и славных сограждан делами гордится!...
Наш край просвещенную славу стяжал:
славянскому миру он азбуку дал.
Пусть имя „болгарин” теперь не с презреньем
везде произносят, а с должным почтеньем.
Пусть знают народы, что Бог наш велик,
что полон красот наш болгарский язык,
и стыд да нависнет над тем человеком,
кто предал свой край, пресмыкаясь пред греком,
забывшим и имя, и край свой, и род –
измены ему не простит наш народ!
Заблудшие овцы, слепая орава,
во что превратила вас вражья отрава?
От братьев своих отрекается брат,
сменил старину чужеземный разврат,
заброшены вами родные могилы,
лишь вражьи подачки вам любы и милы,
народа чуждаетесь вы своего,
забыв, что позорите сами его!
Читайте, болгаре, о прежних победах,
о славе, сиявшей при доблестных дедах,
которые храбро вставали на брань
и с недругов брали богатую дань.
Могущество зрело в болгарской державе:
по воле святого Бориса в Преславе
крестился народ. Царь Асень возводил
прекрасные храмы. А царь Самуил?
Кем был он, пока не приблизился к аду?
Дураццо он взял и унизил Элладу!!
Читайте: Шишман был разумен и смел,
но власти своей он спасти не сумел...
Калоян всеблагой: его праху доныне
народ поклоняется, словно святыне...
Читайте: Никифора Крум победил,
и череп врага ему чашей служил!
Когда же мадьяр был разбит Симеоном,
послы Византии пришли к нам с поклоном.
Ученым, философом был Симеон,
прославил язык своей родины он,
и часто, устав от забот своих царских,
писал он о славных деяньях болгарских...
Читайте ж, болгаре, закончен мой труд,
преданья правдивые собраны тут.
Читайте и знайте по этим сказаньям,
что славный народ наш достоин признанья,
что мы не презренья достойны, о нет,
что наша история – правды завет!..
Пусть книгу мою сотни рук перепишут,
пусть тысячи тысяч завет мой услышат.
Пусть правда о нас разнесется везде,
где стонет болгарин в бесправной страде.
Читайте же книгу, болгарские люди, –
кто правду поймет, тот разумнее будет!”
Так молвил отшельник. Волненьем объят,
он бросил в грядущее зоркий свой взгляд...
Отдал он полжизни святого горенья
для счастья страны, для ее возрожденья,
забыв для труда монастырский устав,
писал день и ночь, ни на миг не устав!
Так молвил отшельник в далекие годы...
Отвергнутый раем за службу народу,
он первый, предвидя истории ход,
немеркнущей искрой зажег свой народ!..
Иван Вазов
ПАИСИЙ (частичный перевод с болгарского языка на русский язык: Терджиман Кырымлы)
Сто двадцать лет... никто их не упомнит!*
Там в глубине лесов афонских, тёмных
укрыты скиты праведные, где
в укор мирской греховной суете –
молитвы, отдых и покоя благодать,
и беломорских волн кипит страда,
и сосен заповедных длится причет
под колокольный звон – таков обычай,
в убогой келье за полночь без сна
худой и бледный пламенник-монах
в мерцание свечи склонённый пишет,
а ночь всё глуше, омутней и тише.
Безумец ли, несбыточный мудрец,
игуменьего ль промысла борец,
что пишет он – не житие, так помин,
иль здравицу властителям духовным,
не то– узор дамасскому клинку
забытому в укроме на боку –
и найденному иноком недаром:
благословить на подвиг– не на кару?
Свершив свой труд вздохнул он и изрёк:
„Сим новой жизни создал я росток!”
и взором торжествующим отметил
свой тихий подвиг, опыт многолетний,
от всей души по строгому уму
в полжизни обошедшийся ему!
О рукопись великая, с тобою
забыл он всё и даже неземное...
* В 1765 году, за сто двадцать лет до написания этого стихотворения Иваном Вазовым, была Паисием Хилендарским была кончена рукопись первой его книги.